Сорок лет в Австралии (1957 - 1997)
В какие бы страны ни попадали харбинцы, и вообще, все «русские китайцы» - везде они начинали активно строить свой русский мир, отдавая этому делу все свои духовные силы, всё своё свободное время, оставшееся от несения служебных и бытовых обязанностей.
Теперь, через 40 лет пребывания, например, в Австралии мы можем уже подвести некоторый итог и поговорить о том, что же нами сделано за этот срок.
40-летний юбилей, конечно, символичен: некоторые харбинцы приехали на пятый континент в начале и середине 50-х годов, большая волна прибыла сюда в 1957 году, очень многие продолжали выезжать из Харбина до начала 60-х. Мы обратились к ним всем и попросили рассказать о последних годах их жизни в Харбине, о путешествии в Австралию и первых впечатлениях об этой стране и, наконец, о трудностях и достижениях их эмигрантской жизни. Ниже мы помещаем статьи-воспоминания тех, кто откликнулся на наш призыв.
ОДНИ ИЗ ПОСЛЕДНИХ...
Мы родились и выросли не в годы расцвета русского Харбина, не в его лучшие год. Но и то, что дал нам этот удивительный город в детстве и юности, хватило на всю долгую жизнь в скитаниях, сделало нас верными сынами и дочерьми нашей далекой Родины.
Наше поколение родилось незадолго до или во время Второй Мировой войны. Мы пошли в школу после ее окончания и сначала считали весь распорядок жизни совершенно нормальным. Школы были прекрасными, старые русские учителя (некоторые из них преподавали еще и нашим родителям!) работали с вдохновением: организовывали всевозможные кружки, ставили блестящие спектакли, проводили спартакиады, занимались добавочно и совершенно безвозмездно с учениками у себя на дому.
Молодые учителя, поступившие в наши школы после окончания ХПИ, следовали их примеру. Именно этим вдохновенным труженикам наше повзрослевшее и постаревшее теперь поколение должно было бы воздвигнуть памятник «Героев русской культуры и просвещения!»
А другими героями были наши родители. Они приобщили нас к старым русским обычаям и традициям, к православной русской вере. Они, насколько возможно, скрывали от нас бытовые и материальные трудности, баловали нас и, наверное, с ужасом думали о совершенно неопределенной судьбе своих детей.
Судьба стала определяться в 1954 году, когда началась целина. Мнения разделились, дружба распадалась, семьи разваливались; весь город перед своим трагическим умиранием, как раненая птица, поднимал с трудом и мучением два окровавленных крыла. Те, кто верил в необходимость возвращения в Россию, уехали на целину в 1954 и 1955 годах. Другие остались, решив уехать заграницу, и присутствовали при окончательном исчезновении русского Харбина с лица нашей земли.
1955 год... Толпы людей на вокзале, надрывается баян, звучат прощальные песни... Мрачнеют лица, рыдают девочки с косичками, бегут за поездами, увозящими любимых и родных на целину...
1956 год... Опустел Харбин. Это мы, теперь уже юноши и девушки, пробуем жить так, как будто ничего не случилось. Мы ходим в Центральную библиотеку, в кино - в Совклубах Пристани и Модягоу, в Чуринский клуб на оперетту; мы играем в волейбол и футбол, катаемся зимой на катке.
Это нас, последних выпускников русских школ, отказываются принять в ХПИ, сказав, что «для заграницы Китай инженеров создавать не будет». И мы, не слишком унывая, записываемся на курсы кройки и шитья, вышивания, черчения, и тут же - за гроши - начинаем работать у китайцев. А наших родителей, между тем, увольняют с работы, и в ДОБе говорят, что Консульство не снимает нас с учета для отъезда заграницу, а в Консульстве говорят, что это ДОБ не выпускает нас...
1957 год... Что-то сдвинулось... Уже не единицам или десяткам - сотням русских семей дают разрешение уехать. Зачастую неожиданно: несколько дней на сборы и – убирайтесь!
Опять вокзал, опять слёзы и прощание с остающимися. И путешествие на поезде через великий Китай, и грубые обыски вещей. Через мост из Кантона в Гонконг идём пешком, несём всё своё богатство в руках. На другом конце моста стоят английские солдаты; нам подают маленький, почти игрушечный поезд, суют в руки бутылочки противного напитка Кока-Колы...
А на душе тяжело, грусть и сомнения.
Нет, молодые сердца ничуть не боятся неизвестности, их не пугают новая жизнь и незнакомые люди. Но в душе уже зазвенела первая ностальгическая нотка: «Прощай, Россия! Прощай город, родной и любимый; мы тебя никогда не забудем!»
* * *
Прошло 40 дет... И бывшие юноши и девушки, теперь уже бабушки и дедушки, остались верны своему обещанию, они остались верны тем идеалам, которые воспитал в них Харбин. А ностальгическая нотка, созрев и определившись, оказалась очень продуктивной: она призывала и вдохновляла на трудные, но добрые дела. Так создались русские православные храмы в Австралии, русские библиотеки и школы, театры, клубы, журналы...
Все русские, съехавшиеся из разных стран мира в Австралию, создавали свою общину, и русские из Китая внесли в это общее дело свою лепту - необыкновенно яркую, сильную и жизнеутверждающую.
Конечно, нельзя было возродить «русскую жизнь Шанхая» или «русский Харбин», но то, что сделали какие-то двадцать тысяч русских из Китая в чужой стране с многомиллионным англо-сакским населением, похоже на чудо или сказку, секрет которой - в любви к России, мораль которой – в той же любви.
Наталья МЕЛЬНИКОВА (ГРАЧЕВА)
Сидней, 1997 г.
